Макс Елин. Записки киборга. ТОРГ. Глава 8

ГИТР-ИНФО продолжает публикацию книги Макса Елина, студента звукорежиссерского факультета Института кино и телевидения (ГИТР). Предыдущие главы: 

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6-7

__________________________________

ТОРГ

Глава 8

 Пребывание в больнице перестало быть временным этапом. Теперь это моя жизнь. Жизнь, полная недомоганий, скуки и полезной пищи. Не думал, что на этапе своего взросления, веселье и тусовки кончатся, а круг друзей превратится в черный квадрат Малевича. Одно я знал точно – нужно как-то приспосабливаться.

 Мы разгоряченные вернулись в больницу. Студия максимально зарядила меня положительными эмоциями. Тревожило лишь одно – совсем скоро операция. Об этом мне напомнила Зулия Аримовна, которая направила меня на рентген, чтобы узнать, как там поживает моя нога.

 Нижние ярусы замка разделяли длинные стеклянные коридоры. Огромные панорамные окна давали возможность на миг увидеть свободу. Именно по такому коридору отец катил коляску, пока я наслаждался тем самым мигом. Этаж диагностики пустовал, лишь врачи иногда пробегали мимо нас, взмахивая белыми халатами. Рентгенологом работала молодая девушка. Её руки покрывали цветастые татуировки, а взгляд говорил о несобранности. Она пригласила нас в кабинет и кинула взгляд на мою укутанную ногу.

  • Что у вас с ногой? После операции? – предположила она.

Отец решил взять инициативу на себя

  • Сломали! Врач говорит, что нужно осторожнее с ней…

Рентгенолог вздохнула. Кажется, работка для неё сегодня выдастся тяжелая.

 Коляску приспособили к столу, на котором делались снимки. Затем меня подобно мраморной скульптуре начали перетаскивать. Высокий метлаллический пъедестал был мертвецки холодным. Антураж напоминал мне фильм ужасов.

 Спустя десять минут трудоемкой работы все выдохнули. Папе приходилось прижимать мою онемевшую, костлявую конечность к знойной поверхности. Я никогда раньше не задумывался, как выглядит моя сломанная нога, но эта сцена ужаснула меня. Мышцы желеобразно свисали с кости, кожа синеватого оттенка заставляла поморщиться. Потеря активности превратила мою здоровую лапищу в трухлявый огрызок.

  • Итак! Замерли! – послышался голос диагноста и аппарат издал звенящий звук, – Готово!

 Я с готовностью сполз со стола. Осталось только ждать результат! 

 Ожидание в больнице – это всегда что-то болезненное. В такие моменты внутри тебя постоянно происходит схватка позитива и негатива. Хочется верить в лучшее, но факты суют тебе под нос и вера улетучивается сама собой. 

 В палате мысли о анализах перебила внушительная новость – моя песня прошла в следующий этап конкурса! Это была первая маленькая победа за долгое время. Знаете, рассекая тут на своих костылях с капельницей в обнимку, очень не хватает этого чувства – победы. С болезнью приходится без преувеличений воевать. К сожалению, все бои сводятся с моему тотальному поражению. И даже такое вот маленькое достижение может сделать меня сегодня хотя бы на день счастливым победителем. 

***

 Следующим утром Паша тоже отправился делать анализы. Когда он шагнул за порог палаты, то его мать посмотрела на меня с каким-то особенным выражением. Я уловил её взгляд. Мой отец готовил на кухне, а соседи по палате разбрелись по урокам. Оставались только мы. 

  • Максим…Можно с тобой серьезно поговорить… Нет…попросить тебя можно? – рассеяла она тишину. 
  • Почему бы и нет! – начал я с каким-то несвойственным позитивом в интонациях.
  • Паша…он… Понимаешь… У нас очень сложная ситуация.

Я напрягся:

  • Как это?
  • Химиотерапия не помогает, а врачи не хотят делать операцию. Понимаешь, он очень сильно расстроен… – её слова тяжелым грузом обрушивались на меня. 
  • Но как? Он ведь всегда такой спокойной и даже веселый! – запротестовал я.
  • Он очень сильный мальчик. Никогда не ноет о своих проблемах другим, не жалуется на трудности. Но когда мы вдвоем, то стена спокойствия исчезает и Паша начинает резать меня своими вопросами… ”Мама, а я умру?” ”Мама, сколько мне ещё жить?” ”Мама, я не хочу больше химиотерапии, можно мне вернуться в школу?” 

 Тишина опять поглотила комнату.

Я в каком-то тупом ожидании устремлял на неё взгляд.

  • Максим, он видит в тебе пример для подражания, доверяет тебе. Ты можешь с ним поговорить? Сказать, что всё будет хорошо? Не знаю! – оборвала она.
  • Эммм… Знаете, могу конечно попробовать… Но не уверен, что это поможет. Вы ведь успели заметить, что я не самый позитивный человек в этой палате..

 Не дав договорить, она быстро протараторила:

  • В этом и разница! Ты для него пример, потому что настоящий! Не стараешься кому-то понравиться или показать себя тут. Вы похожи! Вы оба не тратите понапрасну сил на радость и веселье, если не испытываете этого. Прошу тебя, поговори с ним… 
  • Да конечно поговорю. Только дождусь подходящего момента. 
  • Спасибо большое тебе… — Она обняла меня и выбежала в слезах в коридор. 

Я не понимал что происходит. Неужели их ситуация в действительности тупиковая? Чушь, не верю в это! Почему я? Какой из меня пример? Явно отрицательный. Каждый день мне на глаза попадаются эти маленькие дети. Они бегают по стационару с криками радости, кажется вовсе не осознавая где проходит их детство. Для этих ребят нет страха перед болью вперемежку с отвратным состоянием. Откуда в таких маленьких созданиях столько сил на этот смертельный аттракцион?

 Настроение достигло отметки минимум. Папа забрёл в палату с тарелкой риса. 

  • Будешь кушать? – уверенно окрикнул он меня. 
  • Что это?
  • Рис с курицей.
  • Не хочу! – я с отвращением отложил блюдо.
  • Как это? Надо кушать, чтобы анализы держать в тонусе. – неубедительно произнес отец.
  • Я хочу роллы. Здесь неподалеку от больницы есть ресторан. Сходи мне за роллами.
  • Ну а как же рис? Мы там долго его гото…

Я завопил:

  • Нет! Говорю же – не буду!
  • Максим, ты не в той ситуации, чтобы выбирать… – оскалился он.
  • В той! Я уже столько времени подыхаю в этой больнице. У меня всё отняли, слышишь? Всё! Я должен сейчас с друзьями пить пиво и веселиться, а не подпитываться капельницей. Раз уж мне придется здесь торчать то будь добр, помогай мне хотя бы с такой малостью, как пища! – я остановился, чтобы отдышаться. – Роллы! Сходи за чертовыми роллами, иначе я вообще отказываюсь есть! Сами жрите эту дрянь. 

 Отец отступил. 

  • Какие тебе? – его крик сменился полушепотом. 

На этом требования за заканчивались. Днём позже меня разбудили рано утром для того, чтобы взять кровь из пальца. Эта процедура делалась особо ненавистной по той причине, что процедурный кабинет находился достаточно далеко и приходилось с сонной миной бежать туда и отстаивать очередь. Было решено — сегодня я покончу с такой несправедливостью. 

  • Максим, ты идешь? – отец стоял в проходе и махал рукой, подзывая меня.
  • Нет не иду.
  • В каком еще смысле? – резко спросил он.
  • Много смыслов видишь? – моё помятое лицо нахмурилось. 
  • Нужно сдать анализы! Ты же не маленький? Понимаешь ведь… 
  • В Тюмени ко мне приходили лаборанты и брали кровь прямо на кровати. Мне тяжело ходить и с чего я должен наровне со всеми мучаться?

Он взвешивал сказанное, потом сделал несколько шагов в сторону кровати.

  • Но тут не Тюмень.
  • Но мне плевать. Зови врача сюда и скажи, что я неходячий. В чем проблема? – зашипел я.
  • Здесь так не принято. – обрезал он.
  • Ну значит и кровь сдавать не буду. – Я перевернулся на другой бок и закрыл глаза.

Через тридцать минут около моей койки уже стояла дама с приспособлением для взятия анализов.

***

 Поездка на студию окончательно убедила меня заниматься музыкой на профессиональном уровне. А что? Уже несколько лет вожусь с песенками, нужно перевоплощать хобби в работу. Мы безуспешно перешерстили интернет. В родном городе не учили такой профессии, а в Москве для поступления практически везде требовалось минимальное музыкальное образование. Комок в горле. Неужели мечты останутся лишь мечтами? Но судьба всё-таки оказалась благосклонной. Несколько институтов специализировались конкретно на технической части создания музыки и не взывали к абсолютному слуху. Отец обзвонил учебные заведения и расспросил про поступление. Когда он положил трубку, то заговорил будто бы сам с собой:

  • Не знаю даже…

 Выяснилось, что кроме русского языка и математики надо сдать литературу. С литературой у меня складывались не самые дружеские отношения. Очень редко читал книги, наплевательски относился к тестам и иногда прогуливал уроки. При этом, в голове закрепилась четкая идея – я смогу! В глазах загорелся огонь. Я ведь не тупой, просто ленивый… Но в дальнейшей жизни нет места лени. Сигнал извне будто оглушил мое сознание. За несколько секунд в голове выстроился план на годы вперед. Решено – буду сдавать литературу, хоть до экзаменов и оставалось несколько месяцев. Для успешного результата предстояло прочесть около шестидесяти книг и научиться пользоваться средствами художественной выразительности. Задача не из легких. 

 На следующий день я уже закачал на свой планшет десяток произведений. Чтение шло со скрипом. Из-за шума в палате трудно сосредоточиться. Я закрывал уши и по несколько раз возвращался к одним и тем же абзацам. Невыносимо! Начало было положено с легкой к пониманию и маленькой по объему комедии Фонвизина – «Недоросль». Правда, имена персонажей постоянно забывались и горе-читатель возвращался на первую страницу, дабы узнать, чья же реплика адресована Митрофанушке! 

 Признаюсь, никогда не прыгал выше головы. Я не самый умный и скорее даже глуповатый типичный подросток, каких миллионы. Не отличаюсь интеллектом и в мире высокого — полный ноль. Находясь в условиях заточения, мне вдруг понадобилось изменить себя раз и навсегда. Будущее зависело от знаний, которых у меня пока было с избытком. Я – тот самый Митрофанушка из книжки, никогда не понимал, для чего вообще эти скучные истории в твердом переплете. Но я изменюсь, честно. Не сомкну глаз пока не поумнею, черт побери! 

 Под вечер я с упоением завершил читать. Второй частью подготовки представлялось выучить терминологию и начать её использовать по назначению. В этом мне помогала моя старая знакомая из родного города. Мы созванивались и она объясняла азы русского языка и литературы, давала домашние задания. Оказалось, невероятно сложно. От своей больничной учительницы я ждал порицания, но вышло наоборот. Она выслушала меня и одобрительно кивнула головой. 

  • У тебя всё получится. Нужно много трудиться, я тоже тебе помогу в этом. – С теплотой прозвучал её голос.
  • Спасибо вам. 

 Курс взят. Впереди предстоит бороздить океан знаний, но главное — не разбиться о волны непонимания и лени.

***

Не могу больше жить в каждодневном шуме. Хотелось найти себе тихий уголок и спокойно читать, но едва подобное можно было встретить в стенах замка. Начались эксперименты. Сначала я поселился в холле и пробовал зубрить там, но постоянный поток детей и любопытных взрослых быстро отбил желание что-то делать. Поиски продолжились. Так я кочевал по разным помещениям больницы, но не находил себе места, пока одна из медсестер не испытала интерес к моим мучениями. Добрая старушка предложила уделять время урокам в маленькой комнатке, которая пустовала в самой глубине блока. Обычно в ней держали детей после операций. Там располагались всего две кровати, маленький телевизор и жестковатый стол, за которым мне предстояло просидеть неделями. Самым главным плюсом этого помещения была тишина. 

 На следующее утро ваш покорный слуга вскочил с постели, собрал свой инвентарь и поспешил в импровизированный класс. Отец помог с перевозкой, заодно расспрашивая о планах на день.

  • Буду читать. – Твердо заявил я.

Медленный темп чтения набрал обороты и я заглатывал главы книг подобно изголодавшемуся зверю, не замечая как летит время. Папа постучал в дверь моего пристанища.

  • Ты обедать идешь или сюда принести? – предложил он.
  • Обед? Уже? 

Я и не заметил, как пролетели четыре часа. Хитросплетения романов всецело погрузили моё сознание в этот идеальный мир сказок. И почему я раньше не читал? 

 Обедать пришлось в своей палате. Хотелось поговорить с Пашей, кажется самое время.

Скоро его выписывают и дальнейшая судьба этого парня под большим вопросом. 

  • Во что играешь? – начал я.
  • Да в то же самое. А ты там ботанишь всё? – попробовал он сострить.
  • Куда без этого! Нужно готовиться. Ты вот не собираешься разве учиться и поступать после школы куда-то?

Паша поразмыслил и пробормотал, отвлекаясь на свой компьютер. – Собираюсь.

  • И кем хочешь быть? – заваливал я его вопросами.

Мой товарищ отложил технику и пронзительно посмотрел на своего собеседника:

  • Строителем. Знаешь, даже игры всегда выбираю, где нужно строить что-то. Люблю создавать новое. Хочу построить такое здание, которое смогло бы приносить пользу людям.
  • Понимаю… – пораженно выпалил я, дожёвывая картошку.
  • Когда тебя уже отпустят-то?
  • Завтра. 
  • Я имею ввиду, когда отпустят совсем? – Уточнил я.

Похоже никогда. Мы с мамой сбились уже со счету, какой это курс. Только и вижу что больница да гостиница неподалёку. Врач злой, не хочет даже попытаться мне помочь, а время идет.

Его внезапно прорвало и нужно было подхватить мысль, как-то подбодрить.

  • Знаешь – перебил я – Не стоит отчаиваться, как бы это банально не звучало. Я всегда верю в лучшее, просто держу эту веру в себе. Не кричу об этой вере близким людям, но при этом и не гружу их частичкой внутреннего негатива. Выходит равновесие что-ли. Будь что будет! Меньше думай об этом. Уверен, вы справитесь. 
  • Да я тоже уверен. – В его голосе послышалась грусть.
  • Ты всегда можешь на меня положиться. Если что-то будет мучать, то зови. Договорились?
  • Да, Макс – Его лицо просияло.

 Трапеза выдалась плодотворной и я вернулся к литературе. 

До вечера я изучал личность Пугачёва в романе Пушкина и распри нигилистов, которых так отчетливо изобразил Тургенев. Когда всё отделение погружалось в сон, то в самом конце длинного коридора тусклая полоска света выглядывала из щелочки двери, разрезая коридор на две части. Отец несколько раз заходил в мою обитель, но уговорить на сон меня не получалось.

***

Старый-добрый писк инфузоматов раскроил мой сон будто тесаком. В холле послышалась какая-то возня. Я поморгал глазами, чтобы придать окружению более четкий вид и обнаружил сидящего рядом отца. Он расстелил на коленях огромные, дымчатые листы газеты и, поглощённый местными сплетнями, читал.

  • Интересно? – Хриплым голосом поинтересовался я.

Предок не сразу понял, откуда идёт звук, но потом заметил моё пробуждение и отложил чтиво. 

  • Завтрак? 

Я кивнул и он с быстротой скрылся в сторону кухни. 

 Отношения с отцом наладились. Со временем он привык к моей тирании, понял, что мной движет далеко не капризность подростка. Он выучил все мои предпочтения в кулинарии и стал более чуток по отношению к переменчивости настроений. Чаще всего со мной не стоило разговаривать и тем более отпускать шуточки. Несколько драматичных сцен между нам дали ему убедиться в этом окончательно. Уход за людьми с онкологией – самое тяжелое занятие и отец достиг в этом деле серьезных успехов.

 За завтраком я вспомнил о утренних приготовлениях. 

  • Что там происходит в коридоре?
  • Звезда приедет опять! – С гордостью продекларировал он.
  • Ну вот еще чего не хватало – нудил я.
  • Это какая-то юмористка, говорят известная.

 К обеду и вправду подоспела юмористка, о которой  я был осведомлен. Пришлось натянуть свои отрепья и выкатиться вместе со всеми в зал. На гостье был ярко-красный кожаный пиджак и черные обтягивающие джинсы. За ней следовал оператор и группа волонтеров с картонными коробками. Эта дамочка была куда лучше подготовлена к встрече, чем её миниатюрная предшественница. Она уверенно расхаживала по холлу и с энтузиазмом разговаривала с маленькими проказниками. Потом была всеобщая речь с типичными фразами о выздоровлении, от которых, честно говоря, меня тянуло сплюнуть свой завтрак. Многие просили сделать совместный снимок и юмористка с грацией кошки виляла от одного ребенка к другому. Отец окрикнул её несмотря на мой протест. Она пристроилась рядом со мной и раздался щелчок фотоаппарата. Идиотизм.

Зачем все так яро спешат делать с ней фото? Для чего? Поглядите на себя! Пациенты в таком дурном виде, что жуть берет. Белые лица, гладкие головы и сиреневые пятна по всему телу. Я протестовал именно поэтому. Не понимаю, что в дальнейшем делать с этой фотографией. На полочку такое не поставишь, в интернет тоже выкладывать – странное удовольствие. Память? Сомнительная память, скажу я вам. Когда выберусь отсюда, то хочу раз и навсегда забыть этот ад, чтобы ничего не напоминало об этом! 

 Под конец своего визита звезда раздавала всем подарки – игрушки с трясущимися головами. Очень полезная вещь в условиях больницы, не поверите. Можно поставить её на стол и смотреть, как хлопья пыли ложатся на это произведение искусства. Самое то, чтобы скоротать досуг. Под всеобщие овации благодетельница оставила наш скромный дом.

Видели эти телевизионные сюжеты о посещении подобных мест? Мне всегда они казались каким-то актом снисхождения. В саму преисподнюю к измученным жизнью детям спускается на лучах своей славы знаменитость! Дарит несчастным свою драгоценную улыбку и осыпает всяческими подбадривающими словечками. Современная благотворительность больше походит на сеансы самолюбования. Потом слуги режут кусочки отснятого видео и подают в эфир это с таким восторгом! Ух, какой я молодец, дал деткам возможность на себя посмотреть и подсунул им несколько дешевых безделушек! Имидж-то какой теперь за то! Святые люди. 

После пышного представления в блок пожаловали учителя. Я с рвением брался за каждый урок. Податливо внимал каждое слово, слетавшее с губ моих наставников. Даже математика стала даваться легко и цифры подобно кобре начали послушно выстраиваться под стержнем моего карандаша. Когда мои сверстники докончили занятия и разошлись по палатам, я покорно поспешил в свой кабинет и ещё несколько часов просидел над «Грозой», которая показалась мне скорее сентиментальным дождиком. 

***

 Все мысли были заняты учебой. Я забыл о друзьях и наше общение сводилось на нет. С Крис мы изредка списывались, но она всё сильнее отдалялась от меня. Нашла кучу новых друзей-мальчиков и крутится с ними. Меня это не волновало, слишком сильно я был сосредоточен на своей цели. Но одну ценную услугу моя любовь всё-таки оказала.

 На днях удалось уговорить её узнать, что думает наш преподаватель по литературе о моем выборе. Она долгое время не хотела говорить, но вот я выпытал нужную информацию.

 Повелительница литературы и русского языка из родной школы предрекла мне поражение. ”Зря он взялся за этот предмет и подготовка к подобным экзаменам требует годы упорного труда. Его уровень знаний никуда не годится” — Такой диагноз был поставлен вашему покорному слуге. Тронуло ли меня данное заявление? Не-а. Я не питал уважения к своим школьным учителям и ещё больше поддался рвению. Теперь это стало принципиально важно. Я сдам экзамены и покажу всем этим оскалившимся акулам силу человеческого духа. 

 Но дух – не единственное, из чего состоял человек. По моим венам текли последние капли препаратов. Через несколько дней это случится – операция. Зулия Аримовна всё чаще захаживала к нам с надзором. Отец ходил по струнке и подобно рядовому отчитывался перед ней с выпрямленной осанкой. Линии его лица то и дело вздрагивали от злости. Эти участившиеся встречи напоминали безнаказанную издёвку маленького зверька над более крупным. Как если бы здоровенного, бушующего льва заперли в клетку, а маленький кролик подбежал к этой клетке и бесконечно дразнил дикого зверя. Понятно было одно – со временем прутья клетки не выдержат напора обезумившего чудовища и наглому травоядному будет воздано по заслугам. Честно говоря, я тоже был не в восторге от здешних норм и правил. Врачи и медсестры перекладывали обязанности на родителей постоянно. Беднягам приходилось самолично менять бутылки с лекарствами, делать перевязки и возить своих детей на обследования. Медицинские работники делали лишь одно – ставили уколы, остальные невзгоды покоились на плечах предков. 

 День предстоял тяжелый. Докторша дала множество указаний. Перед ключевым событием необходимо было сдать все возможные анализы и получить десяток снимков. 

 Моя скрипучая коляска бороздила стеклянные проходы замка, оставляя черные пятна от замызганных колес. Кабинеты и лаборатории не отличались разнообразием. Синеватая плитка, огромные машины, твёрдые кушетки, ободранные столы, поцарапанные горшки с растениями, листья которых поникли на пыльный подоконник – вся утварь, что можно было встретить там. Лаборанты и рентгенологи кривили лица, когда мою тушку загружали в их рабочее пространство. Со мной было много хлопот! Из-за хрупкости ноги, длительность каждого действия увеличивалась втрое. С другой стороны – в моем положении есть и плюсы: очереди не страшны. Но в некоторых столпотворениях приходилось подождать, ибо колясочники в этих местах — явления частые.

 Путешествуя по местам не столь отдаленным, мне удалось целиком и полностью проникнуться атмосферой замка. Сотни усталых лиц сидели на железных конструкциях словно окаменелые. Раковая опухоль приняла облик Горгоны и обездвижила несчастных, не дала им и шанса. Окрик рентгенологов разбивал покрывавшую людей кладку будто мечом Персея и они вновь начинали суетиться. 

 В узенькой клетушке морщинистая рыжая бестия грубо схватила мою обмякшую руку, затянула жгут и манерно пырнула её шприцом. Промах. Струйка крови окропила стол и все лежавшие на нём приспособления. Я конечно не эксперт, но смею предположить, что виной этому были сплетни, которыми она непрестанно обменивалась с коллегой, расположившейся поодаль на кушетке. На мгновение опешив, горе-работница в панике начала искать бинт, сшибая своими мужественными руками всё вокруг. 

  • Сейчас! Сейчас! Не бойся! Подожди!

Она выкрикивала невразумительные словечки, краем глаза поглядывая на мою реакцию. Но реакции не было, я спокойно и даже с любопытством следил за разыгравшейся сценой. Мой взгляд плавно скользил то на руку, то на закипавшую от стресса женщину. Кровь была всюду. Несколько капель даже попало на её халат. Когда ей удалось исправить ошибку, дамочка взяла уже другую руку своей жертвы и с величайшим вниманием проделала работу. Подумать только! 

 Развеселившись подвернувшимся курьезом, я ещё долгое время представлял выражение лица своей истязательницы. К раннему вечеру мы выполнили все указания. Я с редким аппетитом закинул в себя куски мяса с рисом и вернулся к книгам. 

***

 Я перелистывал страницы в нервозном ожидании. Мрачность гоголевских книг притупляла оставшуюся весёлость. Троекратный глухой стук вытащил меня из забытья. Не дожидаясь ответа, вошла Зулия Аримовна.

  • О! Ты тут теперь у нас поживаешь? – С какой-то издевкой рявкнула она.

Я дочитал ещё несколько строчек и поднял голову на докторшу.

  • Да.
  • Отлично. Давай вставай и возвращайся к себе. Пришли результаты – всё хорошо. Завтра отправляем тебя на операцию.
  • Уже? – встрепенулся я. 
  • Уже! А что, ещё хочешь химиотерапии? – Засмеялась она.
  • Н-нет. 
  • Ну значит на операцию. Сегодня после шести ничего не ешь и перед сном нужно будет побрить ногу. 

Я хотел было задать наводящий вопрос, но кажется понял, для чего такие жертвы. В долгу оставаться не пришлось. Все волновавшие меня моменты с легкостью получилось узнать. 

 Операция будет длиться шесть часов. На операционном столе хирурги должны будут разрезать ногу и заменить пораженную часть кости на металлический аналог. Реабилитация, говорят, проходит больше месяца – это сильно пугает. В завершении всего я смогу ходить. Своими ножками! Мыться пришлось в больнице. Я и не знал, что здесь есть ванная комната. Правда комфортом она не отличалась. Желтоватое корытце стояло посреди заставленного помещения. Вода сочилась из всех щелей. Скользкая плитка несколько раз чуть не стала причиной моего падения, но отец успевал подхватывать неловкого сына. В дальнем углу были натянуты веревки с рваными тряпками, с которых стекали струйки мутной субстанции. Я забрался в ванну и следующие двадцать минут, испытав самые неприятные ощущения, подвергался практически носильному акту чистоплотности. 

 Вечер выдался загруженный. Меня буквально вымотали подготовительными процедурами. Удерживая одной рукой планшет с текстом произведения, я , постанывая, отходил после клизмы. Жуткая штука! Свежевыбритая нога иногда поблескивала на свету.

Я на секунду оторвался от книги – раздался звонок. 

  • Слушаю. – Вяло произнес я.

Голос матери с наивысшей степенью радости зазвучал в трубке:

  • Привет! Чего такой грустный? 
  • Устал. Загоняли тут по процедурам. – Ещё более вяло замямлил я. 
  • Ну ничего, завтра уже операция. Ты готов? – Послышался вопрос.
  • Да – мой голос зазвучал более уверенно. Сама перспектива операции меня точно не страшила.
  • Я завтра прилетаю! – Буквально выкрикнула она.
  • Ого! – приподнявшись с кровати, я оглянулся на отца. Тот вопросительно посмотрел, но сразу же вернулся к своим делам.
  • Ты рад? – Риторически спросила она. 
  • Конечно! 

Мы еще какое-то время побеседовали и мама попрощалась, так как готовила свои вещи к перелету. Подбодрило сознание того, что оба родителя теперь будут рядом. 

***

 Утром меня разбудил голос медсестры. Я продрал глаза и увидел рядом с кроватью знакомую каталку. Именно на такой вашего покорного слугу увозили на операцию в родном городе. Утренний холодок, гуляющий по палатам скорее подбадривает, чем знобит. Заботливо укутав меня в простынку, медсестра мне что-то вколола и поспешила удалиться. 

  • Что это? – Поинтересовался я.
  • Анестезия.  – Она улыбнулась и продолжила катить ценный груз по коридору.
  • Я думал, что в операционной обычно её вкалывают.
  • Там повторим дозировку! – Она пуще прежнего заулыбалась.

На вид медсестре было около тридцати. Имея хрупкое телосложение, она казалась очень сильной и даже воинственной. Её больше глаза насторожено осматривали дорогу на случай препятствий. 

 Кажется, сознание улетучивается. Но я твердо решил бороться до последнего. Мне хотелось поглядеть на операционную замка. Мы пробирались мимо когда-то кишивших людьми коридорчиков. Я обратил внимание на настенные часы – сейчас пять утра.

Отключаться нельзя! Приходилось немного приподнимать голову, чтобы тьма как можно медленнее проникала в сознание.

  • А вы тут давно работаете? – С усилием пробубнил я.
  • Лет шесть. – Прозвучал ответ. 

Эта сцена казалась весьма ироничной. Никогда мне не приходилось еще в стенах больницы интересоваться чьей-то жизнью. И вот теперь, когда разум находится на грани жизни и смерти, я задаю глупые вопросы человеку,  которого может даже и не увижу больше.

  • И как вам тут?

Она засмеялась.

  • Отлично! Не жалуюсь!
  • Класс…
  • Не боишься операции-то? – Попыталась медсестра поддержать диалог.
  • А чего бояться? Меня отключат, словно какой-нибудь тостер из розетки! А там уже проблем не будет. 

Водитель каталки одобрительно кивнула. Мы уже были на подходе в главную часть замка. Стены начали вибрировать, кажется анестезия всё больше охватывает тело. Я попробовал дотронуться рукой до лица, но она проваливалась сквозь него. Дыхание участилось, но силы еще оставались. На фоне послышались звуки:

  • И вам доброе утро! – кажется медсестра с кем-то поздоровалась. Или мне это только чудится? Черт! Надо держаться! Главный блок замка находился в каких-то ста метрах. Вдруг я на секунду потерял сознание, но подувший ветер быстро пробудил его. Каталка стояла на проходе в остеклённую трубу, в конце которой что-то маячило. Звуки смешались в быстром танце с мелькающими белыми полосками перед глазами, будто в немом кино. Я опять попробовал дотронуться до лица, но едва смог поднять обмякшую конечность. 
  • Всё готово – спутница подбежала ко мне с этими словами и маленькие белые полоски, стоявшие в глазах объединились. Я отключился.  
  • Таааак! Не спать! Ещё рано! – послышался мужской голос.
  • П…да..се…час… – Подобно изнеженному тюленю я булькал что-то едва похожее на слова. Меня переваливали с койки на операционный стол.
  • Держись, Максим! Нужно ещё кое-чего сделать! – Опять заговорил голос.

 Большая волосатая рука подобрала мою кисть и с точностью вонзил в неё катетер. Затем обе обвисшие лапы закрепили, чтобы я не мог ими пошевелить. Звучала возня и писк моего пульса. Я развернул голову и увидел, как что-то стекает  из стеклянной баночки прямиком в мои вены. Каждая клеточка тела отнималась. С каждой минутой в глазах отмирали частички разумного Максима. Так и не успев разглядеть операционную, я потерял всякую связь со своим телом и выключился. Подобно тостеру.

____________________

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

____________________________________