ГИТР изнутри: Ольга Маякова (2)

ГИТР-ИНФО продолжает публикацию материалов «ГИТР изнутри». Это интервью студентов факультета журналистики Института кино и телевидения (ГИТР) с преподавателями. Сегодня — вторая часть интервью первокурсницы Анастасии Колосовой с преподавателем  Ольгой Викторовной Маяковой.

СПРАВКА: Старший преподаватель факультета журналистики. Выпускница факультета журналистики МГУ им. М.В.Ломоносова. Опыт работы на ТВ — более 20 лет. Сценарист проектов «Секретная папка» и «Нефакт» (телеканал «Звезда»). Приглашенный автор на каналах «Россия 1», «RT», «Пятница», «Доктор». В прошлом ведущая молодежной программы «До 16 и старше» (Первый канал). Призёр и победитель Всероссийского конкурса СМИ «Патриот России». Преподает «Профессиональные творческие студии».

Ольга Викторовна, вы являетесь мастером 3-го курса. Расскажите, пожалуйста, чем занимается 3-й курс, какие работы снимают студенты.

Ребят, которые учатся на 3-м курсе, я принимаю как за равных себе коллег. Поскольку в следующем году они заканчивают институт и делают дипломную работу, я исхожу из того, что это ребята, которые уже владеют хорошо основными небольшими журналистскими жанрами и с которыми уже можно снимать документальные проекты.

Я считаю документалистику белой костью телевидения. Это жанр, в котором уже соединяется все лучшее, что есть в информационном, в аналитическом жанре и даже жанре неигрового кино. Здесь надо постараться освоиться, осмысливать, что ты снимаешь, каких героев подбираешь, какие проблемы раскрываешь.

Я понимаю, что не все будут работать в документальной журналистике. Я сама к ней пришла через почти 12 лет работы на телевидении и пришла именно потому, что мне уже было, что сказать. Мне хотелось делать материалы о причинно-следственных связях в нашей жизни. Мне уже было недостаточно отвечать на вопросы: «Что? Где? Когда?». Хотелось заниматься вопросами: «Кто виноват? Что делать?».

Поэтому на 3-ем курсе мы определяемся с работой сразу же в начале года — это будет документальный фильм или специальный репортаж. Конечно, это миниформат — документальный фильм до 9 минут, а репортаж – 5-7 минут. Мы не ставим своей целью сделать эпохальное большое кино, а ставим своей целью здесь освоить все приемы и выдать хороший результат. Дальше мы пишем заявку на этот фильм. Я ее оцениваю так, как оценивают мои на каналах — довольно жестко. Дальше пишем сценарный план. И только в этот момент журналист начинает взаимодействовать со своей командой. Дальше, после того как группа понимает, что, где и кого они будут снимать, начинается первый этап съемок — интервью, подсъемы видеоряда, подбор архивов, письма. Здесь большая документальная работа.

Дальше идет предзащита. Смотрим, что есть, что отснято, как это все ложится на линейку и к весне дорабатываем это в готовый материал. По итогам этого года (несмотря на изоляцию) 3-й курс сделал большое количество достойных работ. Некоторые из них такого уровня, что я могла бы показывать их на канале. Это процентов 10 работ. Процентов 20 – крепкая хорошая работа и остался 1 шаг. Процентов 30 — большой шаг в документалистике и следующий год – богатый опыт. Если суммировать все проценты, то 70 процентов – документальные работы, которые соответствуют 3-му курсу, и мне было бы приятно встретиться с ними через несколько лет на работе внутри каналов. С остальными пока приходится дорабатывать, потому что не все будут документалистами и не все хотят учиться, к сожалению. Моя задача как мастера — просто проводить моих коллег по всем сложным этапам технологии подготовки документального кино, что-то им объяснять, что-то редактировать, где-то их окунать в реальный мир и говорить, что это кино не для канала, это неправильно. Но зато работы становятся все лучше и лучше. И лучшие работы мы уже можем увидеть в ГИТР-ресурсах — в Инстаграм (@gitr_institute) и в ГИТР-ИНФО (gitr-info.ru).

Сложно ли быть мастером 3-го курса? 

Быть мастером 3-го курса сложно. Гораздо сложнее, чем на 1-ом. Во-первых, потому что объемы и масштабы работ большие. Очень много времени тратим на просмотры, на разборы. Уже жестче приходится разговаривать с ребятами, потому что через год это будешь делать уже не ты, а продюсеры на каналах. Надо подготовить. Сложно, потому что всегда сложно говорить человеку, снявшему большой фильм, что тема не раскрыта, что фильм сделан плохо. Я это хорошо понимаю — сама не всегда получаю только лестные отзывы. Такого не бывает. Мы не в сказку попали. Все это еще скреплено юношеским максимализмом, всем хочется быть лучшими, но сложности возникают на пути. Трудно, но очень интересно. Я практически здесь работаю как с коллегами, со всеми вытекающими из этого последствиями. 

Когда я говорю своим знакомым или друзьям слово «мастер», то они удивляются и не понимают, кто это и почему он так важен для нас. Можете рассказать, кто такой мастер в нашем институте и за что он отвечает?

Слово «мастер» — прекрасное звание, которое соединяет в себе и преподавателя, и наставника. То есть, мы ни в коем разе не относим себя к академистам. Это я говорю сейчас о практикующих мастерах ГИТРа. Мы доносим до наших ребят основы профессии, мастерства. Поэтому и называем себя мастерами. Что касается моих предметов, то я , как правило, преподаю журналистскую практику. Здесь я должна передать гораздо больше, нежели теоретические знания. Это с успехом делают мои коллеги на истории телевидения, на основах журналисткой деятельности и других важных предметах. Я пытаюсь передать мастерство, умение, навык сделать тот или иной телевизионный продукт. Соответственно, слово «мастер» и имеет под собой то, что это преподаватель, который передает свое мастерство студентам, то, что ему удалось самому научиться. Как подсократить сложный текст? Как хорошо снять стендап? Как правильно провести интервью? Как уловить свою тему? Как взаимодействовать с коллегами? Все эти не совсем академичные знания передает мастер. Если обратиться к истории, то все наши великие художники начинали подмастерьями у какого-либо мастера. И делать первые важные мазки на холсте их учил мастер, а не академия. Очень правильно, что наши преподаватели называются мастерами, потому что то, что мы даем студентам — совершенно иное знание, иная предметность, чем то, что дают преподаватели в других вузах на лекциях. 

 Какое взаимоотношение студентов с преподавателями в ГИТРе? 

Отношения, как с коллегами. То есть, у нас для общения с нашими студентами не существует ограниченного времени. Мы общаемся не только на парах. У нас общение и через социальные сети — What’s App, Instagram, VK. Студент всегда также может позвонить преподавателю. Это, конечно, нонсенс. Если вы сравните это со своими сверстниками, которые учатся в других вузах, я думаю, что половина, а то и все скажут, что со своими преподавателями они могут пообщаться только до, после или во время лекции. И, конечно, вряд ли ваши друзья могут позвонить преподавателю накануне важного дня в 11 часов вечера с вопросом: «А что вы думаете насчет моего сюжета?». Как правило, в классическом понимании университетов, когда я училась, такого никогда не было. Только ты ждешь этого преподавателя, когда он выйдет с другой пары, чтобы у него спросить или узнать.

ГИТР – очень либеральный вуз. Здесь все друзья, товарищи, младшие коллеги, все друг про друга много что знают. Иногда преподаватели от этого устают, когда What’s App в 11 часов ночи в воскресенье заваливается вопросами студентов. Но, тем не менее, этим дух мастерства, товарищества и партнерства закладывается. Наши дети попадают в институт не только как в учебное заведение, где они пришли, посидели, ушли, но и как в атмосферу, где отношения выстраиваются на дружеских началах. Конечно, взаимосвязь у нас с ребятами тесная. Очень приятно, когда потом ты этих студентов встречаешь и можешь с ними общаться в большой журналистике на равных, готов поручиться за этого человека. У нас такая большая ГИТРовская тусовка. Лично для меня, ГИТР – семья, общая команда, единая атмосфера. Ребята проводят здесь много очень времени. Пары закончились, а они все равно остаются, что-то делают, продолжают общаться, пьют кофе. Получилось создать закрытый мирок (для других), где произрастают наши таланты. Это очень здорово. Здесь хочется побольше находиться.

Сейчас карантин. И все институты впервые столкнулись с проблемой дистанционного обучения. Какое ваше впечатление от дистанционного обучения в ГИТРе? 

Для меня карантин был и остается очень сложным временем. Мне так сложно не было со времен работы в дневной дирекции Первого канала, когда мы делали ежедневные ток-шоу, когда у меня не было выходных. Такая атмосфера сложилось у меня сейчас. Но это никак не связано даже с ГИТРом. Просто и телевидение ушло на дистанционный формат. При этом не отменены еженедельные эфиры, съемки. Приходитится записывать интервью по скайпам, зумам, ездить на съемки, куда пустят, рискуя здоровьем. Нужно еще было при этом продолжать учебный процесс.

На мой взгляд, мастерам-практикам оказалось гораздо тяжелее, чем мастерам-академистам, которые занимаются только обучением. А на нас упали реальные эфиры, программы. Много трудностей. И хотелось при этом как можно больше времени уделить студентам. Но все лекции удалось осуществить хорошо. Все студенты с удовольствием на них присутствовали. С 1-м курсом было полегче. Там в основном печатные работы. Ребята хорошо участвовали в лекциях, отвечали, сдавали. 3-й курс пришлось жестко прессовать. Говорить, что, кто протянул со съемками, пусть снимают, как хотят на коленке. Делала это не из вредности, а потому, что сама оказалась в тех же условиях на работе. Я прекрасно понимаю, что каждый может столкнуться с этим временем. И ребята не должны растеряться. Многие приняли мое давление. И сделали прекрасные работы в тяжелых условиях. Это был период проверки себя. Я не в восторге от онлайн режима. Я оценила качество онлайн формата, но я за очную форму. Это общее обучение, атмосфера, общение. Я не почувствовала, что онлайн это может заменить. 

Кому надо учиться журналистике? Какими качествами должен обладать настоящий журналист изначально? 

Во-первых, идти в журналистику надо, если тебе важны в жизни три вещи.

Первое. Ты очень любишь общаться с людьми, тебе не хватает общения друзей, семьи. Кажется, что если ты не поговоришь с десятью людьми в день, то тебе будет плохо, одиноко, горько, ты будто чувствуешь себя нереализованным. То есть, экстраверты в журналистике приживаются в первую очередь. 

Второе. В журналистику стоит идти, если ты считаешь, что ты можешь рассказывать людям о каких-либо событиях и не только событиях, если ты считаешь себя прекрасным рассказчиком и прекрасным писателем. Имеется ввиду не литературный писатель, а человек, который хорошо пишет. То есть, если на ряду с общением, ты ещё хороший рассказчик и прекрасно пишешь, тебе однозначно в журналистику.

Третье. Если ты готов побороться за справедливость. Очень не хочется видеть равнодушных ребят, с негорящими глазами в нашем институте. И очень не хочется потом видеть таких коллег. Дело в том, что журналист очень часто в себе совмещает профессию такого поэта-правдоруба. Я сейчас не касаюсь каких-то политических моментов, политической журналистики. Говорю вообще о человеке, который хочет докопаться до истины и сказать, почему так. Вот если это вам важно, разобрать эту историю и сказать, почему так; сделать этот сюжет и сказать, почему так; написать эту статью и понять, как же получилось вот так; то вы журналист. 

Ни в коем случае не нужно компенсировать приходом на факультет журналистики свои комплексы. Например, нереализованные актёрские. Журналистика и актёрское мастерство — это совершенно разные вещи. Журналист не должен быть актёром, это порочная практика. Журналист должен быть честным и документальным рассказчиком. Шоумен — это несколько другая история. Если мы говорим о факультете журналистики, то приходить сюда только потому, что можно попасть в камеру, а раз уж ты не попал на актёрский факультет, что хоть какой-то есть шанс, то это, конечно, отвратительно для меня и совершенно неприемлемо. Практика показывает, что такие ребята, которые пришли, они всё равно уходят, отчисляются с факультета журналистики, потому что понимают, что здесь своя история и своя правда, что здесь свой Станиславский — это читатель и зритель, который говорит: «Не верю!», когда ты начинаешь вещать с экрана или писать то, о чём ты совершенно не думаешь, не хотел заниматься и не будешь.

Поэтому, когда мы проводим собеседования с абитуриентами, мы пытаемся выяснить, для чего студент идёт на факультет журналистики. Это не просто профессия, это образ жизни. Я — мама четырёх детей, у меня куча других каких-то там дел помимо работы, но я не могу в каждый момент своей жизни жить без своей профессии. То есть, я всё равно найду время, чтобы написать текст, подредактировать, сократить мастер, поговорить со студентом. Я не делаю над собой усилие, мне это надо, я в этом реализуюсь. Если этого у меня не будет, то я, наверно, всех пораскидаю по комнатам, на всех наругаюсь и вообще буду страшной мамой-мегерой. Мне нужна журналистская реализация.

И я очень ценю, когда я в ребятах это вижу. Даже закрываю глаза и завышаю оценки таким студентам, когда понимаю, что не хватает ещё мастерства, есть ошибки, кондовые тексты, там ещё чего-то не набрали, но я вижу потенциал и рвение. Человек хочет настолько, что прям вот его прёт вот в это во всё. И совершенно я опускаю руки, когда понимаю, что этот студент не будет журналистом, это видно сразу. Что сделаешь, человек поступил, он учится и так далее. Но, когда я вижу, что ему это не надо внутренне, тут я уже совершенно понимаю, надеюсь, что возможно он переведётся на другое, более нужное себе направление, поймёт, второе образование получит. Это как-то чувствуется. Понимаете, есть ребята, которые хотят этим заниматься.

Я думаю, что сами студенты уже разбираются, кто из группы вот прям уже журналист-журналист, прям с первого курса даже, уже не говоря о 3-м и так далее. Когда такие ребята оказываются в нашем вузе — воодушевленные, правильно выбравшие призвание своё, профессию, то они и уходят отсюда уже, наверно, сразу на определенный канал. Эти студенты научились всему. Они обрели мастера, возможно уже стажировались у него на работе, знают всех спикеров, которые приходили за год в институт, у них есть телефоны, начиная от Павла Селина и заканчивая креативным продюсером Первого канала. Эти ребята всё это уже прошли, сделали и использовали этот выигрышный билет в жизни. Они теперь живут, будут возвращаться в ГИТР в качестве уже мастеров и спикеров.

То есть, преимущество нашего института затрагивает именно таких ребят, которые попали в свой мир и уже в нём совершенствуются. Знаете, есть такой философ Сенека, который говорил о том, что «когда корабль не знает, в какой порт направляется, никакой ветер не будет попутным». Очень хорошая метафора касательно студентов. Если студент пришёл сюда, прекрасно понимая, что он журналист или он продюсер, режиссёр, оператор, звукорежиссёр, сценарист, художник, попал на свой факультет, то он отсюда и выйдет тем, кем он мечтал стать, — с уже реализованным с какими-то работами, с участием в конкурсе, со связями. Если человек пришёл просто так — каким-то образом удачно написал сочинение, баллы по ЕГЭ могут быть неплохие, то он здесь просто проведёт 5 лет своей жизни, заведёт друзей, возможно выплывет, возможно нет. Но, если он не поставил себе цели, то даже все мы вместе, практикующие мастера, не сможем дать ему старт. Без вас нам эту работу не сделать. Без желания студента никаких преимуществ наш институт не даст. Он даст ровно такой же диплом, как и все остальные вузы. Такая вот история. 

Что случилось с мастер-классами на карантине? 

Они были! Ирина Сергеевна Глебова (наш блистательный продюсер) устраивала, по-моему, как минимум 4 мастер класса интересных для, например, факультета журналистики. В онлайне был и Пельш, и Привольнов, и из киноиндустрии люди. То есть, для тех, кто хотел продолжать мастер-классы в карантине, была прекрасная возможность совершенно бесплатно подключаться к ссылкам и звёзд телика слушать прямо у себя дома с чашечкой кофе за компьютером. Так что, с мастер классами в карантине ничего не произошло. Они были также и, собственно говоря, даже больше времени было у спикеров отвечать на вопросы студентов. 

 Какое ваше впечатление от дистанционного обучения в ГИТРе? Как быстро институт смог с ним справиться?

ГИТР довольно быстро справился с переходом на онлайн. Удивительно. Я наблюдала мучения школьных учителей. ГИТР быстренько перешел на онлайн, мы сразу вышли на обсуждение с ребятами. У меня даже было время, несмотря на прямые эфиры, делать какие-то индивидуальные скайп-консультации для третьекурсников по их работам, потому что не всё можно было обсудить потоком, вместе со всеми.

ГИТР, на мой взгляд, очень хорошо прошёл этот этап. Преподаватели-поточники и все, кто смог, записали пары на месяц вперёд, а дальше уже каждый в свою историю вошёл. Поэтому, несмотря на то, что от онлайна кайфа я не получила, я считаю, что в целом институт прекрасно в это всё вписался.

Если у нас будет время и возможность всё это шлифануть, учесть какие-то свои ошибки, записать красиво пары, какие-то лекции, из этого может быть вырастет хороший отдельный дистанционный формат обучения. И я думаю, что наши преподаватели уже к нему готовы.

А теперь ещё, когда нам не нужно будет работать в жёстком конвейере, когда всё так понемножечку встало на свои места, можно из этого пока булыжничка сделать бриллиантик, сделать такой интересный онлайн курс лекций с красивыми презентациями, вырезать, что не нужно, длинно, получить из этого интересный эксперимент.


Как изменилась Ваша жизнь после того, как вы стали преподавателем в ГИТРе? 

Мне, во-первых, очень интересно преподавать — я в себе открыла недавно это качество, эту возможность, меньше года назад. Графики стали жёстче, безусловно, потому что я не пожертвовала пока ещё ни одним проектом на телевидении ради преподавания, потому что считаю, что нельзя тупить перо.

Очень легко сказать «я пойду преподавать, отдохну немножко от телика», но очень трудно потом в этот конвейер вернуться. За прошлый год я порядка 18 документальных фильмов сделала на телевидении. Если я сейчас скажу, что я даю себе послабление в связи с преподаванием, то мне потом трудно будет в такую жёсткую струю себя вернуть. Конечно, графики мои стали жёстче и пришлось ещё выделять определенное количество времени на студентов. Это не только лекции, но и еще бесконечные проверки, ответы на вопросы и прочее. Но в конце-концов появилась какая-то новая струя, новая мысль, которая может быть мне даже дала какого-то опыта и телевизионного в том числе.

На данный момент всё в жизни очень быстро меняется. Но мне все очень нравится — мои ребята, и первый курс, и третий. Я вижу, насколько они выросли за год. С первым курсом легко судить, потому что они вообще школьниками пришли, а сейчас в конце года уже сюжеты , стендапы снимают, сценарии пишут, тексты всё лучше (хотя надо ещё работать). По третьекурсникам, я считаю, вообще разительные перемены за второй семестр у половины студентов. То есть, пришили ребята, которые не знали, что такое документальное кино вообще, а через полгода ушли ребятами, фильмы которых крутят везде в ГИТРе и все восхищаются.

Поэтому, в целом, мастерство и студенчество в этом году мне добавило какого-то куража в профессии, интереса. Я надеюсь, что моим ребятам тоже было очень интересно.

Я часто вспоминаю своих мастеров. Как важно, что вот эти 20 лет прошли, а ты до сих пор помнишь, какой мастер тебе что подсказал. Наверно, в этом наше самое главное призвание, наша самая главная радость. 

__________________