Экшен-фильмы всегда удивляют, как фантастической картинкой, так и историями со съёмок. Люди, для которых взрывы, падения и перевороты являются частью жизни, стали гостями нового ток-шоу в ГИТРе 16 октября. В прямом эфире ведущие разобрали и даже спроектировали то, как создаются и снимаются самые опасные трюки. Корреспондент ГИТР-ИНФО, Анастасия Шамина, решила узнать больше о профессиональном пути одного из гостей Антона Смекалкина.
«Каскадёрство – это образ жизни»
Антон Смекалкин – каскадёр и постановщик трюков. Участвовал в съёмках «Бригады», «Девятой роты», «Батальона смерти» и многих других проектов. Золотой призёр Первого всемирного фестиваля каскадёров в Тулузе и Четвёртого кинофестиваля каскадёров в Бердянске в номинации «Лучший трюковой фильм».
- У Вас была очень интересная молодость. Вы работали в цирке, ухаживали за лошадьми, много снимали. Но вспомните, пожалуйста, момент, когда к вам пришло озарение: я хочу попробовать себя именно в каскадёрстве.
— Я расскажу историю о том, как я попал в кино. Это вообще такая очень странная ситуация. Я пошел работать в конный театр Мухтарбека Кантемирова. Его семья была создателем цирковой конной династии. И отец Мухтарбека — Алибек Кантемиров был родоначальником профессии каскадёров. Но они, так как цирковые артисты, не очень любили называть себя каскадёры. У них был такой, знаете, внутренний запрет. И они как-то недолюбливали каскадёров. А я где-то в 79-м году познакомился с ребятами-каскадёрами, со своими старшими товарищами и со своими наставниками, и для меня как-то слово «каскадёр» сразу зазвучало, заиграло, и мне захотелось стать каскадёром. Я уже в 14 лет начал сниматься, первая моя картина была «Не бойся, я с тобой» Юлия Гусмана, — в 80-м году поехали.
А потом следующая картина где-то через год, мне было тогда 14 лет. А когда мне было 15 лет, мы ехали в Киргизию, на горном перевале у водопада мы остановились, и я как-то так невзначай сказал там старшим товарищам: «Ребята, у меня сегодня день рождения, мне 15 лет». И мой старший товарищ говорит: «здесь водопад есть». Ну, говорит: «Тоха, простоишь… сколько тебе… 15 лет… 15 минут простоишь под ледяным водопадом — будешь каскадёром». Но тут меня, конечно, перемкнуло. Я хотел, стремился, чтобы хотя бы меня называли каскадёром. И я разделся, встал под водопад. Сколько я стоял, я не могу сказать, потому что это был огромный водопад, ледяная вода. Я себя почувствовал Карбышевым таким, уже начал терять сознание даже, там, когда стоял. Но через какое-то время наставники говорят: «Все, давай, выходи». Налили мне горячего чая и говорят: «Ну, теперь ты становишься каскадёром. Молодец».
- Такое посвящение? В 15 лет это, конечно, тяжело.
Вот так. Ну, в общем-то, я уже 45 лет так.
А я знаю, что вы работали и за рубежом: в Чехии, Голливуде, например. Можете назвать самые яркие воспоминания?
Мы много работали с американцами, и с зарубежными партнерами, с китайцами, с индусами. Мы что-то пережили, такой кусочек жизни, который у нас остался в памяти. И определенное количество времени, 45 лет я уже работаю, как постановщик, как каскадер. А проектов уже где-то там за 600−700, наверное. Могу сказать, что каждая площадка, она индивидуальна, и везде есть свои интересные моменты. Также как общение с режиссером, также как общение с актерами, также как общение со своими партнёрами-каскадёрами.
Я – постановщик. У меня самый большой страх за своих партнёров-каскадёров, которые выполняют трюки. Иногда даже самому легче сделать, чем отправить кого-то на какой-то трюк. Ты знаешь, как это сделать. Но ты ещё думаешь, смогут ли они это сделать, а вдруг что-то случится. И прорабатываешь все эти моменты через себя. Как бы ты сделал? Даешь им хорошее наставление и тогда смотришь, если они верят, то… Но они верят всегда, потому что по-другому нельзя. То практически травм не происходит.
- Я как раз хотела об этом спросить. Вы были и каскадером, и постановщиком. Получается, что гораздо тяжелее, когда ответственность на вас лежит не за вашу жизнь, а за жизнь другого человека?
Да, за жизнь постороннего человека. Ну как постороннего? Он все равно твой ученик, но ответственность больше за него, чем за себя. А это очень тяжело. Почему у меня борода седая? За каждого человечка я отвечаю и уже поседел.
- Какой вопрос нужно задать самому себе, чтобы точно решить, идти в эту профессию или нет?
Хороший вопрос. Я сейчас тебе могу ответить таким образом. Я всегда задаю ребятам вопрос: а зачем вам это нужно? Что вы хотите подчеркнуть? Одеть майку каскадера России и ходить перед девчонками, говорить, что вы каскадер, либо нести какую-то лепту в кинопроизводство. Чего вы хотите добиться? Если вы член команды, вы должны работать на команду, а не на себя.
Сейчас молодежь немножко по-другому относится к этому. Они думают о финансовой потребности: сколько я за это получу? А это по-другому делается. Есть духовное, а есть материальное. Вот у многих есть материальное, но такие долго не живут в кино. В плане того, что они уходят. А духовное, вот те, с которыми я работал, и сейчас работаю, и которые ещё живы. Ребята, наставники мои, друзья — они действительно болеют. И они любой трюк будут обсуждать, будут делать, будут рассказывать, будут помогать. И такого варианта, что я сам придумал, я сам сделал, я сам… Нет такого. Есть только команда, есть только мы. Слово «я» у нас практически не фигурирует. А если у кого-то фигурирует, то он быстро покидает коллектив.
- Я попрошу вас вспомнить — был ли какой-то момент в вашей карьере, какой-то неудачный трюк, может быть, какая-то травма, после которой вы серьезно задумались о том, чтобы сделать перерыв или вообще прекратить эту деятельность?
Ну, слава Богу, что у меня на съемочной площадке не было, чтобы кто-то из партнеров погибал, но получали серьезные травмы. В 89 году мы во Франции прыгали с машинного крана с 30-метрового, и мой партнер, товарищ, сломал позвоночник. А мы прыгали с ним в одну подушку, и я слышал этот хруст позвоночника. Это осталось до сих пор в голове. Этот звук. И его крайние слова, которые он сказал: «Тох, мне кранты». Мы боялись, что он погибнет. Но так как это было во Франции, его сумели спасти, сделать ему операцию. Но, конечно, он потерял ноги, перестал ходить, стал инвалидом. Конечно, потом был страх за свою жизнь. Хотя были тоже два компрессионных перелома позвоночника. Все это сейчас сказывается. Но все равно тренируемся, двигаемся, без движения не будет жизни. Да, приходится подыматься, качаться, тренироваться, бегать с молодежью, по 12 часов бегать, по 16 на съемочной площадке, не останавливаясь, а на съемочной площадке проходишь расстояние по 20 тысяч шагов, по 30. Вот поэтому все это компенсируется.
- Можете, пожалуйста, сформулировать одну фразу, которая, по вашему мнению, должна быть девизом любого каскадера?
Будет вульгарно, но скажу: не ссать.
- Ну и самый последний вопрос. Как вам нас в ГИТРе? Как вам работа моих коллег? Какое впечатление у вас осталось о нашем институте?
Да молодцы, молодцы, мне очень нравится, потому что все на позитиве, все стремятся что-то доказать, довести, сделать. Это прекрасно, что вы работаете, что вы пошли учиться кино и телевидению. Я всегда говорил, что кино — это такая скотина, что один раз попадешь, потом уже не отвертишься.
Поэтому как кто-то из моих молодых друзей, новых коллег, которые начинают работу, приходит в кино и говорит: «Палыч, мы уже без кино жить не можем, давай нам какие-то подкидывай проекты, куда-то нас вызывай». Этому кино — это такая вещь редкостная.
Интервью взяла Анастасия Шамина, факультет журналистики ГИТР (группа ДЖ12)
Фото: https://alterego-awards.org/awards/alter-ego-2019/, https://www.stunt-info.ru/ и https://youtube.com/@antonsmekalkin7561
Ток-шоу можно псмотреть здесь: https://rutube.ru/video/0e073db1506aee615c1ab21e6c7ab35f/
—