По статистике Минздрава РФ с каждым годом увеличивается число детей с психологическими отклонениями. Такие дети сталкиваются с непониманием окружающих и неготовностью их принимать. Но самые большие трудности испытывают их родители. А сами дети – это просто дети, и у них свои радости и переживания, они живут здесь и сейчас.
Корреспондент ГИТР-ИНФО решила побольше узнать об этих особенных детях
В Москве существуют специальные коррекционные учреждения, чтобы социализировать таких деток. Виктория Алпатова, учитель-дефектолог в специализированной школе № 2124 «Центр развития и коррекции», согласилась помочь разобраться в вопросе образования (и не только) таких детей.
Виктория Алпатова: В нашей школе созданы все условия для полноценного развития ребенка. В первой половине дня у них уроки, далее начинаются кружки и занятия со специалистами. У каждого ребенка есть уроки с дефектологом, логопедом и психологом. У нас много разных развивающих мероприятий, праздников, экскурсий. Мы сочетаем классические приемы отечественной дефектологии и новые методики, такие как, например, альтернативная и дополнительная коммуникация. Мы используем много игровых моментов и практических действий.
Есть мнение, что совместное обучение особенных детей в обычных школах поможет их адаптации в жизни.
— Что касается совместного обучения обычных детей с особенными, то это очень сложно. Далеко не все дети смогут учиться в среде нормально развивающихся сверстников, и далеко не все школы смогут принять детей с особенностями и создать для них подходящие условия.
Дети с тяжелыми и множественными нарушениями развития имеют большой ряд особенностей во всех сферах: в физической, психической, эмоциональной, социальной. Усвоение учебного материала (а в некоторых случаях мы можем говорить только об усвоении элементарных социальных норм и развитии социально-бытовой ориентировки, а не об усвоении знаний) проходит крайне медленно, растянуто во времени и требуют использования специфических приемов. Обучение таких детей в обычной школе только затруднит им усвоение знаний.
Не случайно созданы специальные школы и специальные ресурсные классы для таких детей, в которых малое количество обучающихся (5-7 человек), наличие тьюторов, реализуются специальные рабочие программы. Но это не значит, что дети с особенностями должны быть изолированы.
Есть системы дополнительного образования (рисование, музыка, танцы, спорт и т.п.), различные проекты, культурные центры, где дети с особенностями так же успешны, как и нормально развивающиеся сверстники, они хорошо вместе взаимодействуют и обогащают друг друга.
Мнение мамы Николь
Считается, что отклонения в психическом развитии ребенка распознать в раннем возрасте невозможно, а любое неадекватное поведение рассматривается как детский каприз. Так и случилось у Алены Королевой, матери дочки с диагнозом атипичный РАС (расстройство аутистического спектра).
Алена Королева: Возможно, мне следовало сразу обратить внимание, что моя дочь Николь не реагирует на плач других детей в палате… Позже – на предупреждения массажиста, что она его не чувствует, а потом – в три года, что не делится игрушками, как другие дети ее возраста. Она не ползала, отказывалась от грудного вскармливания, очень поздно начала ходить, а говорить – после трех. И это была не свободная речь, а эхолалия» (симптом, неконтролируемое автоматическое повторение слов, услышанных в чужой речи).
Сейчас Николь учится в школе № 2009 в Южном Бутово, в отдельном корпусе.
Алена Королева: В этой школе мы первый год. Официальная причина перехода – ближе к дому. Первая школа была интернатного типа, но Николь это приносило больше стресс, чем пользу. Насчет кружков — на дом приходит преподаватель музыки. Дочь учится писать ноты и осваивает небольшой простенький репертуар на синтезаторе. Например, сегодня она сама сделала нотную запись. Это победа! Час занималась без сопротивлений. Еще у Николь хореография от фонда «Школа волшебства». Индивидуальное плавание. Николь уже хорошо ныряет, плавает под водой и достает предметы. По субботам логопед и гимнастика индивидуально. По воскресеньям нас вроде как взяли в театр-студию «Дети Райка».
Трудности есть, кончено. Отец Николь ведет детскую студию, с которой они ездят в детские лагеря. Он очень настаивал, когда еще не было диагноза у Николь, чтобы она ездила со всеми остальными детьми. Я сказала, что ей нужен постоянный мой контроль, а он не верил… Мол, я гиперопекающая мать, что-то придумываю. В итоге, главное, что он говорит детям – это инструкция не ходить к животным на территории. И первое, что делает Николь – это идет к гусям. Потому что аутисты не слушают инструкции, они могут воспринять такую информацию ровно наоборот.
Еще, например, чтобы развить навык письма нам приходилось привязывать ее к стулу, так как она не просто не держала концентрацию внимания, а банально убегала. Ни в одной школе так не делают, по протоколу это запрещено. Соответственно, ее ни в одной школе не научат, если дома мы такими методами не разовьем навык. Для меня это был урок жизни, что добро иногда должно быть жестоким.
Мнение нейропсихолога
Татьяна АлександровнаСосновская, нейропсихолог в частном детском саду, изложила свою точку зрения о переводах детей с РАС в обычные школы.
Татьяна Сосновская: Дети с РАС – это дети, развитие которых протекает с задержками и особенностями. Разновидностей РАС великое множество, поэтому каждый такой ребенок уникален. Развитие таких детей часто протекает скачкообразно: быстрый прогресс, затем резкий спад или торможение, поэтому давать прогнозы специалисты стараются с осторожностью.
В обычной школе могут учиться дети с достаточным уровнем развития речи и интеллекта, с легкой формой РАС. Таких примеров много, но зачастую такие дети испытывают проблемы с коммуникацией, у них могут возникать частые конфликты со сверстниками, так как РАС – это прежде всего нарушение социального взаимодействия. Такие дети видят мир по-своему, для них непонятны и, часто, недоступны наши обычные формы общения.
Я работаю с дошкольниками и младшими школьниками и часто наблюдаю как дети с таким заболеванием посещают детский коллектив вместе с обычными детьми. Я категорически против такой практики. Так как программа общеобразовательных учреждений разработана для нормотипичных детей (детей, развитие которых соответствует возрастным нормам) и особенным детям она попросту недоступна.
А когда задания не соответствуют уровню развития ребёнка, он не справляется с ними, теряет интерес, отвлекается и отвлекает других детей, срывает занятие или урок, проявляет агрессию (дерется, кусается, кричит, бросается предметами, открывает окно, может срывать с себя одежду и т.д.). Учитель вынужден останавливать урок и заниматься одним проблемным ребёнком, в то время как другие дети остаются без присмотра, никто не усваивает информацию на уроке в полном объеме, нервная система учителя быстро истощается, страдает и он сам, и остальные дети в классе.
Обычный детский психолог, на мой взгляд, может помочь снять напряжение, уменьшить агрессивные проявления таких детей, а это лишь часть работы. Помощь детям с отклонениями в развитии должна оказываться комплексно, необходима работа нескольких специалистов, таких как нейропсихология, логопед-дефектолог, игровой/поведенческий терапевт, специалист по сенсорной интеграции.
Можно сколько угодно дискутировать на тему инклюзии, но факт остается фактом, через несколько лет особенные дети подрастут, а также подрастут их ровесники. Они войдут во взрослую жизнь с ребятами, с которыми они учились или с которыми не смогли учиться. И здесь уже нельзя ничего придумать. Либо человек вписывается в общество, либо остается изгоем.
Текст – Эвелина Зыкова, студент первого курса факультета журналистики ГИТР
Фото – личный архив Алены Королевой и Виктории Алпатовой
